В горах Дагестана осень наступает рано, немного раньше, чем на равнине. Приход ее подобен появлению нежданного гостя, которому ты всегда рад. И все в осени кажется прекрасным: и роскошный пурпурный наряд деревьев, и крутящиеся вихри золотых листьев, и капризная переменчивость погоды.
То она ликует в блеске солнечных лучей, и все живое вокруг радуется, то хмурится, и тогда природа окутывается в густой туман. Ненастные дни осени рождают хандру на душе, рассеять которую могут лишь вид ясного лазурного неба без единого облачка.
Осенью всё кругом хлопочет. Звери, птицы и насекомые подготавливаются к зимовке. Флора постепенно меняет свои пестрые одежды на золотисто-бурое платье, как будто оно способно защитить ее от лютых зимних морозов. Люди поспешно убирают с поля урожай.
Вдали от села, на террасных полях, раскинутых по холмам, кипит урожайная страда. Видны фигурки трудящихся. В небо поднимаются сизые струйки дыма от костров, разведенных под чугунными котелками. В котелке варится свежевскопанная картошка в мундире. Высоким давлением пара крышку все время подбрасывает, выбивая веселую дробь. Бьюсь об заклад, что ни один кухонный стол с богатыми яствами не сравнится с трапезой на чистом воздухе в горах в окружении первобытной красоты!
Наступление осени в горах внезапно и вместе с тем чрезвычайно приятно. Первое дыхание ее ощущаешь уже в конце августа. По ночам в воздухе носится холодок, от которого голая кожа рук подергивается мелкими пупырышками – «гусиной кожей», как говорят в народе. Только по ночной прохладе заметна эта перемена. Днем температура продолжает держаться на летней шкале. Но по этим едва заметным признакам нетрудно угадать, что золотая осень где-то совсем близко и потихоньку вступает в свои права.
Наутро после дождливой октябрьской ночи ты просыпаешься и видишь вдали горные хребты, покрытые белоснежной пеленой. Как в сказке, одна метаморфоза сменяет другую, преображая окружающий мир. Скоротечность осенних дней навевает светлую грусть. Сразу после вечерних сумерек на землю опускается пронзительный холод. Хочется укрыться потеплее и забыться в мечтах о летнем солнце.
Однако нельзя терять погожие деньки. Нужно закинуть за плечи рюкзак и отправиться в окрестные рощи, вдоволь прогуляться в абсолютном уединении, где ничто тебя не беспокоит: ни городском шум, ни суетные речи людей, ни житейские мелочи. Какое блаженство испытываешь, когда ноги утопают в мягкой, как персидский ковер, листве! Как отдыхает мозг, заслушав шуршанья опавших желтых листьев!..
Долго я гулял так по холмистым просторам и никак не мог насытиться дивным колоритом, необычайной яркостью красок, пряным ароматом полевых трав и цветов. Набрел на густо растущие кусты шиповника. Его ощетинившиеся стебли смотрелись грозно, ветви были украшены сочными багровыми плодами. Кое-где выглядывали полуувядшие цветочки, душистые лепестки которых напоминали розу. Плоды шиповника созревают в начале октября, и, если верить преданиям старины, собирать их лучше всего после первого инея. Я набил себе карманы шиповником – этого хватит, чтобы целую неделю заваривать божественный чай красного цвета – и продолжил свою прогулку.
Есть особая, непередаваемая прелесть в осенних ночах. Рассыпанные по небу звёзды освещают вершины далёких гор серебристым робким светом. Из кромешной тьмы доносятся жалостливые крики журавлей. Должно быть, курлычат самые молодые из них, тельца которых не совсем закалились и которым впервые лететь в тропические края. Журавлиные крики настолько печальны, что временами кажется, будто они прощаются со своими пернатыми собратьями, которые ведут более оседлый образ жизни и зимуют в суровых условиях. Но им никто снизу не откликается. Вокруг тишина.
Раздаются визги шакалов под самым аулом, в нескольких сотнях метров от жилых домов. Стаи бродячих шакалов появились в горах относительно недавно. Прошло лет пять или шесть с тех пор. Их отвратительный визг и лающий смех, так похожий на трусливое хихиканье гиен, производят жуткое впечатление во мраке ночи.
Раньше изредка слышался вой волков. Подойти близко к селу они решались только в самые морозные январские ночи. Бывало, тявкнет лиса где-нибудь на отшибе, прерывая ночную тишину. Эти забавные звуки моя бабушка объясняла весьма оригинально: боли в животе сводят лису жесточайшей судорогой, потому и кричит она так душераздирающе. Близость лисы настораживала сельчан, которые держали кур. Хитрое животное могло окольными путями подкрасться к хлеву, как опытный вор. Если хозяин оставлял хотя бы малейшую лазейку, то хвостатая бестия обязательно проникала внутрь: цап-царап – и нет курочки.
Однако в этом отношении сильнее остерегались куницы. Стоит ей ворваться в курятник, и она произведет страшный переполох: как гильотиной отсечет головы курам и уйдет, захватив с собой жертву покрупнее.
Помню, как однажды отец убил этого пушистого зверька. Тогда мы домашнюю птицу держали рядом с коровами, поскольку не было отдельного курятника. Поздно ночью, возвращаясь с работы домой, он проходил мимо нашего хлева. Вдруг беспокойно закричали куры. В хлеву поднялась шумная возня. Он тотчас бросился в коровник, нажал на выключатель и увидел здоровенную куницу, собирающуюся схватить свою добычу. Куры бежали кругом, теснясь к стенке от ужаса. Наш бойцовский петух оказывал отчаянное сопротивление, видимо, сознавая неравенство сил в поединке и чувствуя близость смерти. Однако кунице не суждено было отведать курятину на ужин. Испугавшись человека, она пустилась бежать. Но отец взял в руки увесистый посох, который стоял за воротами, и хватил по голове хищника.
Тушку куницы он принес домой. Ее гладкая черная шерстка переливалась и блестела на свету, а под шейкой было светлое пятно. Пораженный ее красотой, отец жалел, что погубил столь мягкое и пушистое создание.
P.S. Осень… С калейдоскопической быстротой прозрачная синева неба сменяется свинцовыми облаками. Тем и хороши осенние дни, что они не повторяются: каждое мгновение, каждый час имеют свои краски, свои непередаваемые оттенки и запахи. И каждый миг хочется продлить, в каждом забыться, уснуть золотым сном в золотой поре.
