Прямо сейчас дагестанский хирург Багавдин Ахмедов находится в Луганской Народной Республике, проводя в день по 10–12 операций. А вообще у него, руководителя отделения травматологии знаменитого московского Института имени Вишневского, в профессиональной биографии долгие годы работы в самых разных местах России и мира, в том числе в горячих точках.
Рождение в доме сына царя
— Корни мои из села Согратль, — начинает свой рассказ Багавдин Гаджиевич, — при этом родился я в Гунибе – в знаменитом историческом месте, в усадьбе, которую в середине XIX века по решению императора Александра II в этом дагестанском селе построили для его сына Павла.
У царевича были проблемы с легкими, а Николай Пирогов настойчиво рекомендовал гунибский воздух: знаменитый медик говорил, что в Гунибе лечишься, просто проживая в этой местности.
В этом доме также останавливался известный художник Айвазовский, здесь же родилась Ольга Дмитриевна Форш, писатель и драматург, автор исторических романов (ее отец был начальником военного округа).
Родители, брат
В этом здании, в котором на момент моего рождения располагалась районная больница, работали мои родители: отец – фельдшер и мама – медсестра.
Впоследствии родители вернулись в наше село Согратль, и я там пошел в школу.
В нашем доме регулярно бывали пациенты. Отец, кроме того, частенько выезжал к больным в другие села на коне. Я провожал и встречал отца из этих поездок, а потом отводил коня на пастбище. Вообще, учитывая, что оба родителя работали, на мне была значительная часть домашнего хозяйства, в том числе уход за скотом.
У меня был брат, старше на семь лет, тоже врач, он рано скончался в связи с курением. И когда я вижу курильщиков, хочется воскликнуть: вы — самоубийцы!
В согратлинской школе
Учился я с удовольствием, согратлинская школа считалась очень сильной. Если на районной олимпиаде мы занимали второе место, для нас это считалось позором.
Директором школы был тогда авторитетный дагестанский специалист Магомед Махатилов, так влюбленный в свою работу, что значительную часть дня находился в стенах учебного заведения, жил его жизнью.
Человек скромный, он был очень строг к себе и к окружающим. Кстати, директор не одобрял моего увлечения волейболом, призывал больше внимания уделять учебе: «Из вас будет толк, идите заниматься! Волейбол вам не нужен!»
Я потом с опаской выходил на волейбольную площадку: не видит ли меня из окна директор?
Извинения за второе место
Вообще, там были очень яркие педагоги, к примеру, уроки по родному языку и дагестанской литературе мы слушали, что называется, с открытым ртом – так интересно, увлекательно умел учитель подать материал.
А преподаватель по физике принес мне извинения (!), когда я занял второе место на районной олимпиаде – мол, это его недочет не дать мне нужный материал, не подготовить меня нужным образом (по одному конкретному вопросу).
Я часто вспоминаю своих учителей с благодарностью, стараюсь общаться с ними, с их детьми – и тут сделаю небольшой прыжок в смене темы: меня немного тревожит уровень образования сегодня.
Порой общаюсь с молодыми людьми – и некоторые из них не могут ответить на элементарные вопросы… Хотелось бы, чтобы юноши и девушки активнее работали над собой, читали книги, развивались.
Выбор – медицина
Школу я окончил с отличием, у меня было твердое решение – поступить в мединститут. Мотив — желание помочь людям, быть полезным обществу. А вдохновлял пример отца-медика. Будучи совсем юным, он ушел на фронт. За спиной ранения, плен, концлагерь…
После войны отец продолжил свой путь медика, работал в участковой больнице, охранял здоровье людей.
А я стал первым студентом набора 1971 года, ректор Магомед Магомедович Максудов поздравлял меня с этим, на эту тему тогда даже вышла публикация в местной прессе с моим фото.
Важным для меня мотивом было не опозорить своих родителей, свою школу, и я очень старался. На третьем курсе я уже работал лаборантом на кафедре оперативной хирургии, готовил материалы для лекций, делал модные тогда цветные слайды.
После «дела врачей» — в Дагестан
Новая страница в моей жизни, новые впечатления, большой объем новых знаний – мне было интересно в вузе. У нас преподавали очень яркие специалисты, в том числе известные профессора из Москвы и Ленинграда (они попали под прессинг в связи с печально известным «делом врачей» в начале 1950-х годов, кого-то выслали из столиц, кто-то сам перебрался на юг – так они оказались в Дагестане).
Профессор Далгат Манафович Далгат предлагал мне остаться в ординатуре после окончания института. Он и другие уважаемые местные педагоги – это были удивительные люди, конечно.
На Южном Урале
В советский период выпускников вузов было принято распределять по рабочим вакансиям (молодой специалист при этом мог оказаться далеко от своего дома), и я так попал в Челябинск.
Кстати, пересекся там с выпускником московского вуза – и я сравнивал его знания со своими. И не скажу, что чувствовал себя хуже, ущербнее. Это было мнение и местных коллег. Это я о тогдашнем уровне дагестанского преподавания и медицины.
В дальнейшем меня направили с сопроводительным письмом в соседнюю Курганскую область к выдающемуся хирургу-ортопеду, академику, Герою Социалистического Труда Гавриилу Абрамовичу Илизарову. Кстати, в его профессиональной биографии есть и год работы в Дагестане.
Армянин, кореец, осетин, татарин…
Позднее перебрался в Кузбасс – учиться и работать в местном Институте травматологии. Город шахтеров, много производственных травм, проблемы с экологией (пыль, сажа)… Работать при этом было интересно.
У нас был интересный коллектив, в который, помимо меня, дагестанца, входили армянин, кореец, осетин, немец, татарин, еврей и двое русских. В Сибири я многому научился в плане профессиональной подготовки…
Там же мы занимались и микрохирургией. И вот, во время моего отпуска в Дагестане, профессор Малик Османович спросил меня о возможности вернуться на родину и заняться этим здесь. Я ответил, что усилий одного человека недостаточно: нужны специалисты, нужно технологическое оборудование, дорогие микроскопы…
Землетрясение в Спитаке
В декабре 1988 года произошло катастрофическое землетрясение в северной части Армении – и мы, пятеро врачей и три медсестры, отправились туда оказывать помощь.
Бок о бок с нами там работали пять американских медиков. Были интересные сочетания: иногда они нам ассистировали, иногда мы – им. Тогда я пожалел, что не владею английским и не могу напрямую общаться с коллегами…
Общались мы на языке жестов. А когда нужно было обсудить что-то более подробно, использовали тройной ступенчатый перевод: мы озвучивали свои мысли по-русски, местные коллеги переводили их на армянский – и там был этнический армянин из диаспоры в дальнем зарубежье, говоривший по-английски, но не знавший русского, так вот, он уже переводил услышанное на английский для этих американцев.
У американцев уже тогда был упор на очень дорогостоящее оборудование. Они, в свою очередь, отмечали наш уровень квалификации. «У нас компьютеры на столах, а у вас – в головах», — шутили зарубежные коллеги.
В Армении мы проработали три недели, я вернулся в Кузбасс, потом некоторые армянские пациенты приезжали к нам в Сибирь долечиваться.
«Моя работа сейчас и 20 лет назад заметно различаются»
Работа травматолога по-своему особенна: каждый день появляются новые технологии, даже не успеваешь их отслеживать. Много разных направлений: хирургия тазобедренного сустава, хирургия коленного сустава, хирургия повреждений мышц и сухожилий, нюансы спортивной травматологии и т. д.
Травматология так продвигается вперед, что моя работа сейчас и 20 лет назад заметно различаются. Я бы также рекомендовал травматологам учить английский, потому что многие информативные книги и издания по нашей тематике публикуются именно на английском.
Охотно я участвую и в международных конференциях для обогащения опыта. Посетил известные клиники во Франции, Испании, Германии…
Йемен
Запомнился и период работы в Йемене – стране на юге Аравийского полуострова. Довольно бедной и отсталой относительно богатых арабских соседей. Много проблем, в том числе медицинского характера…
Опыт работы в Йемене, те новшества, которые я там практиковал, потом легли в основу моей докторской диссертации – «Использование внутренней фиксации при переломах» (с целью быстрее восстановить функции конечностей).
Часы Вишневского
Вернувшись из-за рубежа, я начал работать в московском Институте хирургии Вишневского (Национальный медицинский исследовательский центр хирургии им. А. В. Вишневского).
(Александр Васильевич Вишневский – знаменитый российский и советский хирург, практикующий врач, исследователь и организатор.
Автор более 100 научных работ, в том числе по хирургии желчных путей, мочевой системы, грудной полости, по нейрохирургии и т. д.
Новые методы обезболивания и лечения ран, предложенные Вишневским, сыграли большую роль в лечении пациентов. – «МД»).
Наш институт — это учреждение со множеством направлений хирургии: кардиохирургия, торакальная хирургия, абдоминальная хирургия, сосудистая и др.
Отделения травматологии там не было, и мне предложили организовать его. Кстати, Александр Васильевич, чье имя носит институт, сам уроженец Дагестана. Его сын Александр Александрович впервые в Советском Союзе произвел пересадку сердца и операцию на открытом сердце. Я оперировал его супругу, она даже подарила мне его часы.
Шел на одну операцию – попал на другую
У нас в институте был такой случай. За медицинской помощью к нам обратился профессор в очень пожилом возрасте (87 лет), который шел за консультацией к сосудистым хирургам – из-за критического стеноза сонных артерий (это когда недостаточное количество крови поступает в головной мозг).
И вот он упал на территории института, получив вдобавок перелом проксимального отдела бедра. Эти переломы очень опасны, их желательно оперировать в первые сутки. Максимум на вторые-третьи. Чем позже, тем хуже для пожилых пациентов, ведь здоровее и моложе они не становятся.
Если не оперировать, то смертность достигает 50% в течение двух-трех месяцев. А вот если оперировать, то лишь 10%. То есть их нужно поскорее отправлять на операционный стол и уже на второй-третий день ставить на ноги, чтобы люди ходили, восстанавливая функцию.
Так вот, этому профессору мы сразу сделали стентирование сонных артерий, это вызывает увеличение потока крови в головной мозг. И в тот же день мы произвели пациенту протезирование тазобедренного сустава. На второй день он уже вставал на ноги, ходил, двигался.
В общем, я предлагаю дагестанским медикам обратить внимание на этот институт, где сочетается сохранение старых традиций и введение новых технологий. Очень сильный коллектив. Возглавляет его лауреат Государственной премии академик Амиран Шотаевич Ревишвили.
«Военно-городская хирургия»
Вдобавок к известному понятию «военно-полевая хирургия» сейчас еще появилась «военно-городская хирургия». Это когда в мирное время в городе появляются исполнители массовых нападений на людей – в учебных заведениях и не только. Стреляют, организуют взрывы и т. д.
России тоже коснулась эта беда: вы помните о трагедиях в Керчи, Перми, Ижевске… Пострадавшие после таких атак в нашем институте Вишневского тоже лечились. К примеру, из Перми поступали преподаватели и учащиеся, в том числе студент-иностранец (иракец). Потом приезжали родители, благодарили за спасение этих пациентов.
«Работаем днем и ночью»
А сейчас я нахожусь в Луганской Народной Республике, в больнице, которую развернула «Медицина катастроф». Здесь получают лечение пострадавшие участники специальной военной операции.
Пациенты поступают с передовой – с переломами, с последствиями переломов и т. д. Тяжелые минно-взрывные повреждения – в большей степени верхних конечностей, грудной клетки, поражения сосудов, нервов…
Приходится совершать в день по 10–12 операций. Работаем днем и ночью. Пациентов, поступивших к нам в лежачем положении, на третий-шестой день ставим на ноги, и они уже ходят.
Устаю ли? Когда видишь в глазах людей благодарность и здоровую улыбку, я получаю колоссальную внутреннюю энергию, чувство удовлетворения…
Медики тут работают из самых разных российских регионов: Москва, Тула, Ханты-Мансийск, Тамбов, Краснодар, Липецк и др.
«26 коллег побывали в Дагестане. И были в восторге!»
Конечно, я скучаю по родным краям: по нашему солнцу, морю, горам, климату, друзьям.
Я очень рад массовому потоку туристов в республику и, кстати, внес в него свой небольшой вклад. Прошедшим летом пригласил в Дагестан 26 сотрудников нашего института Вишневского, они посетили столицу республики, Сулакский каньон, Дербент, Гуниб, Салта, ночевали у меня в горах в Согратле.
Были в восторге: хвалили природу, климат, продукты, гостеприимство. Теперь по их рассказам и другие коллеги по институту подходят: мы тоже хотим!
А раз заговорили об этом, хотел бы напоследок призвать земляков соблюдать чистоту, беречь наши горы и горные реки. Мусор, выброшенные пакеты, пластиковые бутылки в воде очень огорчают.
