Кюр-Раджаб — это Моцарт восточной поэзии. Его лирика граничит с безумием гения. Его творчество — это сверкающий бриллиант, при прикосновении к которому в душе читателя загорается искра святого таланта, чистого и прекрасного.
Даже не зная языка, на котором сочинена песня Кюр-Раджаба, невозможно оторваться от мелодики его стиха, чарующего и завораживающего особым ритмом и рифмой, так свободно подбираемой, словно её создает не ашуг, а она приходит к нему с неба. Особый подбор ассонансов и аллитераций, независимо от семантики слов и языка, на котором создано стихотворение, самостоятельно передает настроение автора, чаще печальное, полное прелести самоотречения.
Кюр-Раджаб — это классик трех литератур, известный ашуг и поэт XVII-XVIII веков (Юсиф, известный рутульский поэт, потомок Кюр-Раджаба, считает датой его рождения 1695 год. Г. Г. Гашаров пишет, что Раджаб родился в 1680 г., а умер в 1760 году.), получивший признание в Иране, Грузии, Армении, Турции, Азербайджане и в Дагестане. С его имени начинается ашугская поэзия лезгин, его имя обязательно упоминают среди самых талантливых в исследованиях по азербайджанской ашугской поэзии. Кюр-Раджаб писал на рутульском, лезгинском, тюрки, арабском и на фарси. Но, видимо, он знал еще несколько языков: стихотворение Гьеч1ч1у “Нет” (аварский яз.) он написал на нескольких языках сразу — на рутульском, лезгинском, аварском, даргинском, лакском и на тюрки. Старожилы Ихрека говорят, что, как им рассказывали, песню Гьеч1ч1у Кюр-Раджаб спел во время состязания с известным на всем Востоке ашугом Дуни, на соревнование с которым он был вызван то ли в Дербент, то ли в Армению. Дуни также был очень авторитетным ашугом, признанным мастером, Он тоже владел турецким, фарси, арабским и тюрки, также был признан, также виртуозно импровизировал. То есть силы были одинаковы. На состязании победу присуждали тому, кто мог ответить на философский вопрос на том же языке, той же формой, облеченной в новую мелодию. Когда началось состязание, первым выступал Раджаб. И тогда Раджаб — ашуг, владевший еще несколькими дагестанскими, кроме названных, спел песню на шести языках одновременно — на тюрки, лезгинском, аварском, рутульском, лакском, даргинском. Дуни не мог, конечно, понять на дагестанских языках и не смог ответить, проиграв джанг (Джанг — это, по древним традициям Рутула и, по-видимому, Востока,состязание признанных ашугов, во время которых ашуг вызывал на соревнование другого, более известного ашуга. Если вызов исходил от поэта, который тоже уже заслужил известность, тот ашуг, который был более известен, принимал его. В таком случае они оба в назначенный день выходили на годекан или на майдан, где собирался народ. Первым состязание начинал тот, кто вызывал на состязание. Он пел стихотворение, которое сочинял тут же. Соперник отвечал ему тем же размером, рифмой, той же мелодией. Оба могли задавать загадки, говорить иносказаниями, петь на любом языке. И отвечающий должен был ответить на том же языке. Многие дагестанские ашуги поэтому обязательно свободно владели грузинским, армянским, турецким, фарси и арабским.Иначе они не имели права участвовать в состязаниях.
Некоторые старожилы (например, Сулейманов Амай, 1926 г.р.) — знатоки творчества Кюр-Раджаба, считают, что тогда Раджаб состязался с самим Саятом Новой, и что родился он намного раньше. Кстати, об известности и популярности Кюр-Раджаба говорит тот факт, что дедушка Амай, когда он случайно увидел на моем столе рукописи Кюр-Раджаба, перелистал их и сказал, что он знает еще одно стихотворение, которое тот посвятил селениям Рутула. Две строфы из него дедушка продекламировал на азербайджанском языке. Позже это стихотворение нашлось в литературном архиве Г. Г. Гашарова).
По крайней мере, этот факт свидетельствует о том, что Кюр-Раджаб знал много языков — арабский, турецкий, фарси, грузинский, армянский, лезгинский, рутульский, лакский, аварский, даргинский, что говорит о высокообразованности и исключительной эрудиции ашуга.
В период расцвета ашугской поэзии в состязаниях участвовали одновременно несколько стран – Грузия, Армения, Бакинское, Илисуйское, Шекинское, Шемахинское ханство, Иран, Таджикистан и Дагестан. Вспомните рутульскую поэтессу Зейнаб Хинави, которую армянский царь Манучохр подарил грузинской царице Тамар, и та не отпустила больше ее от себя. А быть придворным ашугом в то время считалось признаком наивысшего признания.
В последние часы своей жизни Курбанов Сакит Махмудович, признанный ашуг Азербайджанской Республики и Дагестана, принес мне выполненные им переводы стихотворения Кюр-Раджаба на рутульский язык. Он собирал стихотворения Кюр-Раджаба, опубликованные на азербайджанском языке, всю жизнь.
— Это все. Думаю, что я собрал все, что был в силах найти. Хотя бы эти надо вернуть родному для ашуга народу. Вручая мне переводы, Сакит вдруг быстро забрал их:
— Ты не сможешь жанры этих стихотворений определить!
Перелистав, он собрал несколько стопок, на каждой стопке написал жанр: устаднамебыр – 10 листов, Гъошмабыр – 36 листов, Герайлюбыр – 12 листов, Диванибыр – 4 листа, Баятибыр -2 листа, Зинджирлеме теджнис — 2 листа, Къуша ярпагь гьошма — 3 листа, Дейишма — къыфыл бендбыр — 2 листа, Гьарба-зурбабыр — гич1быр кийин — 3 листа, Къезелбыр — 2 листа, Мухаммесбыр — 5 листов.
Это последнее обращение великого ашуга к своему народу, последний подарок рутульской литературе.
Дореволюционная рутульская лирика была неотделима от восточной. Она заимствовала все восточные рифмы, распространенные поэтические образы. Подавляющее большинство рутульских дореволюционных ашугов творило на тюрки.
На рубеже XVII и XVIII веков творил рутульский ашуг Кюр-Раджаб из Ихрека. В современной азербайджанской и турецкой литературах он известен под псевдонимами Хесте-Раджаб и Шикесте Раджаб. Раджаб был очень образованным человеком своего времени, о чем позволяют говорить его стихотворения.
Большую часть жизни Раджаб провел в городе Шеки Илисуйского Султанства. Шеки — это город, где испокон веков проживают рутулы, как и в соседних Кахе, Кайнаре, Даш-юзе, Шор-су и многих других населенных пунктах, которые еще со времен древней Кавказской Албании были заселены рутулами, воевавшими там даже с войсками Митридата. Рутулы до Русско-Кавказской войны Х1Х века населяли земли от города Шеки в современном Азербайджане до рутульских земель в современном Дагестане. Эту территорию рутулы называли Аран, тоска народа по этим местам, вынужденного покинуть их в результате войн, сохранилась во фразеологизме Аран хъа1вагъа1д джемиш кал “(плачет) будто буйвол, плачущий по Арану”. Этим фразеологизмом народ обозначает долгий, не прекращающийся плач по недостижимому.
Но и сейчас в этих городах и селениях современного Азербайджана на своей исконной исторической территории, которая до появления там Азербайджана относилась к Илисуйскому султанству и к Ширванскому ханству и называлась Аран, проживают рутулы — носители борчинско-хновского диалекта. Все они традиционно трехъязычны — свободно владеют и творят как на рутульском, лезгинском, так и на азербайджанском языках.
Дагестанские рутулы сохраняют с азербайджанскими рутулами крепкие связи. Отходничество было распространенным способом заработка в дореволюционном Дагестане. Отходники из многих рутульских сел Дагестана уходили на нефтепромыслы в Ширванское ханство и в Илису на многие месяцы. Кроме экономических, налаживались и культурные контакты, рутульские поэты знакомились с армянской, иранской, турецкой поэзией. То есть через тюрки выходили в мир восточной поэзии, создавая потом истинные шедевры на нескольких языках. Так, например, Низами Гянджеви – уроженец цахурского селения Кум, творил на таджикском языке, став классиком таджикской литературы. Тюркским языком владели все рутульцы. Это был основной язык общения. Ученым в Рутуле считался только тот, кто в совершенстве владел арабским языком. Ашугом — только тот, кто в совершенстве владел тюркским языком. Для общения с соседними лезгинами рутульцы свободно владели и лезгинским языком. Поэтому рутулы были поголовно полиязычны.
С Илисуйским султанством и с Ширванским ханством у рутулов была связь через Салаватский перевал в верховьях Самура, куда до последнего времени, до распада Советского Союза, отгоняли на зиму даже скот, так как те рутульские земли, которые сейчас оказались в составе Азербайджана, по привычке считали своими. Салаватский перевал зимой закрывался из-за снегов, и до весны общение с Араном прекращалось.
Поэзию Раджаба, феномен его поэзии трудно понять без предыстории. Кюр-Раджаб вырос не на пустом месте, до него творили такие известные поэты, как Низами Гянджеви, который был рожден в селении Кум Илисуйсхого султанства, где испокон веков жили цахуры – близкородственный рутулам народ. До него завоевала на всем Закавказье известность Зейнаб Хинави — придворная поэтесса грузинской царицы Тамар и любимый ашуг армянского царя Манучохра. До него было отточено мастерство ашуга в лирике Омара Хайяма, Физули, Хафиз, Саади, Навои, Саята Нова и многих других гениев. Его предшественниками были и Махди из Шиназа, Курбан из Ихрека, Молла Тураб и др. Кюр-Раджаб относится к этой плеяде, он продолжатель их поэтических традиций.
Кюр-Раджаб, как позже и Сакит, как Юсиф, как Ильяс Черкезов, Аскер из Шина, Шарафет Дагъыстанлы метался между двумя основными языками своего творчества, владея попутно еще несколькими. Они отразили в своем творчестве две культуры, два языка, две поэзии. Если так можно выразиться, талант их проявлялся дуплетом.
Сакит в своем предисловии (данном ниже) пишет, что он начал собирать стихотворения Кюр-Раджаба еще в юности. Первые песни Раджаба Сакита заставил записать его отец, знавший их наизусть. Я не знаю, можно ли благодарить покинувших этот мир, но если бы не отец Сакита, заставлявший его писать песни, отдавший его на учебу к ашугу Шемширу в восемь лет, знавший, наконец, песни Раджаба наизусть, вряд ли азербайджанский и рутульский народы могли бы гордиться Сакитом. Вряд ли мы получили бы обратно нашего ашуга Кюр-Раджаба, если бы не та любовь к поэзии, которую привил отец Сакиту. Сакит сам стал большим поэтом, его творчеством нам еще предстоит гордиться. И он вернул рутульскому народу Кюр-Раджаба — это только он мог так виртуозно перевести с азербайджанского на рутульский Раджаба, у которого такие сложные поэтические формы, что я не представляю, как вообще он это смог!
И не только Сакит. Юсиф рассказывает, что в начальной школе в Ихреке, где он учился, ночным сторожем работал старый Идрис-баба. После школы дети часто ночами собирались в его будке, и Идрис-баба рассказывал им сказки и пел песни. Дети замирали в поэтическом восторге, проводя долгие зимние вечера с ночным самобытным учителем рутульского языка и литературы, привившим им настоящую любовь к родному слову. Это от Идрис-бабы Юсиф впервые услышал имя Кюр-Раджаба, это стихотворения Кюр-Раджаба зажгли в душе Юсифа поэтическую звезду. Это благодаря Идрис-бабе в рутульской литературе рождается новый большой поэт, пишущий в лучших традициях восточной поэзии, — Юсиф (Меджидов Юсиф Дамадаевич).
А отец Сакита, Идрис-баба и Юсиф будят мастера родного слова в Саките, певшем до тех пор на азербайджанском языке. Юсиф вспоминает, что Идрис-баба просил детей:
— Дети, не допустите, чтобы стихотворения Кюр-Раджаба ушли со мной на тот свет. Запишите их, я неграмотен, я не могу записать их. Но они дороже золота, запомните их. Может, я последний, кто знает эти стихотворения. Не дайте Раджабу снова умереть!
Удивительная судьба у ашуга Раджаба! Его знают в Турции, там его считают своим поэтом. С его имени начинается азербайджанская ашугская поэзия. С его имени начинается и лезгинская ашугская поэзия. А родился в Ихреке, рутулец. Зимой он жил в Илису, летом возвращался в Ихрек, в Рутул. Он родился в XVII веке, творил в XVIII веке, только в конце XX века рутульский народ получает письменность. И через три столетия поэт и ашуг снова приходит к своему народу. Его песни, как алмазы, хранили люди в памяти, завещали детям, передавали из уст в уста. Почему-то Идрис-баба именно маленькому Юсифу читает стихотворения Раджаба, почему-то тот их запоминает на всю жизнь. Всю свою жизнь собирали его песни Юсиф, его потомок и сам великий поэт, и Сакит, переведший на рутульский язык большинство его песен. Юсиф тоже переводит стихотворения Раджаба на рутульский язык. Сакит передал мне свои переводы и через несколько часов умер. Сакит передает мне и непереведенные стихотворения Раджаба. Зачем, если я не владею азербайджанским?! Правда, когда я читаю Раджаба на этом азербайджанском языке, даже не понимая слова — это никак по-другому не назовешь, кроме как настоящим эстетическим наслаждением это высокий поэтический восторг, это то, что есть сама поэзия! Какая-то мистическая, завораживающая на всю жизнь поэзия у суфия Раджаба!
С. М. Махмудова,
доктор филологических наук,
профессор.
