«Да будет мир над цепью гор!
Да не коснется зло родного края!
Так, заклиная, ты ткала ковер,
За нитью нить в раздумье выбирая!
                                               (Р. Гамзатов)

Время, время, быстрокрылая птица… Ты несешь в себе таинство бытия, гордо хранишь неизгладимую летопись эпох, уроки неповторимых историй, уникальную память о судьбах людей, стран, континентов, о вечных ценностях на земле.

Колесо времени нельзя повернуть вспять. Время… Оно беспощадно и все сметает на своем пути: эпохи, истории и вечные ценности.
И только Человек ответственен осторожной поступью остановить мгновения времени — извлечь и хранить, как зеницу ока, то самое ценное, что породило временем на земле обетованной.
Земля обетованная Дагестана — древний город Дербент, колыбель трех религий, город зодчества и изысканного ковроткачества. После стольких лет разлуки мы вновь встретились, как в старые добрые времена. Ты навел на меня грусть-тоску. Прости старина…. Город моей незабываемой студенческой юности в стенах известного Дербентского педучилища. Эта кузница, где закалялась сталь будущего наставника молодого поколения, первого учителя в жизни маленького человека. Это место, как творческая мастерская, дало вдохновение и полет фантазии длиною в жизнь. С тех пор, как дуновением ветра, пролетело много времени.
Красавец, мой Дербент, ты рос вширь и ввысь. И с высоты птичьего полета, с высот стен величавой крепости Нарын-Кала ты виден, как на ладони. Такой тихий, самодостаточный, неторопливый. Ты колыбель зари ислама для всего Кавказа.

И сегодня с высоты возраста смотрю на тебя, восхищаюсь и вместе с тем грущу. Помню твою былую славу и величие: сочные виноградинки и яблоневые сады, стук ткацких станков и ловкость рук искусных мастериц знаменитых ковров.
Вечно древний и такой молодой город весны, любви и вдохновения. Сегодня я на крыльях счастья утренней звезды «летела» навстречу дню желанного и сердцу дорогого, но твой посланец — седой и поблекший ковер-сумах — словно ждал у дороги в укромном местечке, в уютном кафе «Родник» поведать исповедь свою. Он покорно лежал на полу на виду у людей. Поблекший временем, немощный и седой, он как истукан, как экспонат лежал у ног прохожих, как будто судорожно прижался к вековым стенам великой крепости «Нарын-Кала». Может быть, ища спасение и защиты.
А рядом за столиком дивная юность молодых сердец играла и веселилась всеми цветами радуги, для буйных чувств им было мало небо и земли. Им было не до нас. Это племя, видно, потерявшее связь с вечными ценностями. Может быть, в их крови другая культура, другое видение красоты и другая музыка звучала для них. Упущенное время сыграло злую шутку в судьбе перестроечной молодежи. Узоры ковра как будто из глубины веков разговаривали со мной, прося помощи возврата былой мощи и величия, живительной силы, блеск красоты и гармонии. Я словно слышала стон рыданий и дыхание сквозь века искусных мастериц римской и османской империй, Византии и Ирана, их чудесное душевное пение одурманивало мою душу. В узорах слезы тлеющей любви и несбывшихся мечтаний, муки бессонных ночей и тревожных снов красавиц-мастериц древности. Мои милые, нежные незнакомки. Я вместе с вами слезы лью, как росинки первой любви. В вас тоска, порыв к свободе, радость побед и полет фантазий.
Узоры, узоры…Вы такие далекие и такие близкие. Я помню вас сызмальства, когда вместе с матерью моей плела узоры старины. Я помню руки матери моей… и голос, сиплый и нежный, такой родной и сердцу близкий. Помню мягкие неторопливые, временами грубые и шершавые руки твои. Ты как хранительница традиций и преданий старины, сквозь века принимала эстафету красоты, гармонии и искусства. Ты – песня – послание издалека. В тиши ночи помню шелест рук твоих, помню стук станка, на которым ты чесала овечью шерсть для пряжи, помню запах крашенных ниток и глубину родных морщин. Ты так старательно готовила все: как художник готовит краски для полотна, так ты готовила нитки для узора. Поэт бы сказал:
«В узор вплетались горы и снега,
Крик журавлей и облачные перья,
Цветущие альпийские луга,
Старинные преданья и поверья.
И расцветал ковер цветок к цветку.
Как Дагестан родной в разгаре лета»
Узоры, узоры на коврах. В вас блеск побед минувших славных дней и грусть тоски тлеющей любви .
Вы — свидетели мгновения и вечности, побед и поражений, любви и ненависти, смеха и слез, рождения и бессмертия, зов Вечности.
Вы покорно были стелены у ног победителей-завоевателей, а ныне гордо красуетесь у ног невесты молодой. Вы — достояние Дагестана, его язык и душа, молодецкая горская удаль и вихрь танца лезгинки, смех детей и мудрость стариков.
Время, время — сизокрылая птица. Верни былую славу и оживи, как семиструнную гитару, струны-нитки Дагестанских ковров, визитных карточек Дагестана, окон в огромный мир. В мир красоты и воскрешения, труда и созерцания. Все это ты, узор на ковре и тайнопись древности кроется в тебе, так созывай всех посланцев мира к себе, к вечным ценностям, к предкам, к истокам, на землю обетованную, на очень древнюю и такую молодую крепость «Нарын-Кала»!
Поэт бы сказал:
«В них есть душа, в них есть свобода,
В них есть любовь, в них есть язык».
Словно мощный шум прибоя Каспия, как звон родниковый воды, будто слышу за спиной «голос» молодой и звенящий моего ковра-сумаха, бережно хранившийся в горах четверть века, подарок моей внучки-хохотушки Лаинет.
Может быть, седое и поблекшее творение, как бабушка ласково встречала у «Родника» свою внучку — мой ковер-сумах, заботливо лежавший в капоте машины среди шумной детворы моих внуков. Пестрый и сочный, яркий и живительный, играючи пестрящий палитрой красок, словно хохочущий, улыбающийся, изливающийся чувством вдохновения и свободы полета, как когда-то юность моя на заре туманной, казавшейся нам вечной, ковер ликовал свежестью и молодостью.
Да, действительно тысячу раз право творения древности. Жизнь продолжается навстречу света, солнца и тепла.
Такие ковры, как антиквариат, как тайнопись, как самобытность и индивидуальность многоликого Дагестана могли бы продаваться туристам, как лучшая память, в элитных магазинах у входа Нарын-Кала, в столичных магазинах, возле площадей и музеев, украсить стены ресторана, как нано, национальной кухни и выставочных зал.
Да, искусство будет жить вечно, если с сызмальства привить к нему любовь искусными мастерицами ковровых фабрик, учителями-наставниками в школах и бабушками-мастерицами у теплого очага. В искусство должна влиться вся жизнь, как встреча трех поколений: увлеченное детство, развивающая молодость и сохраняющая, оценивающая зрелость.
Неразрывность и преемственность поколений культурного наследия –это и есть истоки живого искусства, которые, как и родники, рождаются высоко в горных аулах.
Так почему им снова не возродиться у истоков вдохновения и творчества?

Минает Магомедова,
заслуженный учитель РД.