«Вестник Кавказа» побеседовал с главой Дагестана Рамазаном Абдулатиповым о понимании природы нации в целом и российской нации в частности, а также тех факторах, которые обеспечивают ее единство, в первую очередь – о сохранении исторической памяти.

– Рамазан Гаджимурадович, здравствуйте! Буквально вчера ученые РАН сформулировали определение «российской нации». Вы являетесь крупным специалистом в области межнациональных отношений. Как вы оцениваете этот термин?

– Необходимо ли в целом определять понятие «российская нация»? Уже есть понятия нации: этническая нация и гражданская нация, об этом писали, начиная с XIX века, многие ученые, специалисты и политики. В 2003 году я выпустил монографию в 30 печатных листов, которая стала первой работой, посвященной проблематике российской нации. В заглавии в скобках там написано: этническая и гражданская идентичность россиян – очень важно в российской нации то, что это не просто гражданская нация, но одновременно сочетающая в себе этническое многообразие разных народов – русского и многих других, которые составили исторически многонациональный народ Российской Федерации. Хорошую почву для ответа на вопрос дает и статья Владимира Владимировича Путина 2012 года «Россия и национальный вопрос» – первая за целый век публикация такого уровня после теоретического труда Сталина «Марксизм и национальный вопрос», изданного еще в 1913 году. Ни один из руководителей такого ранга с того времени не публиковал работу, посвященную национальному вопросу, потому что, как правило, этого вопроса боятся, так как вопрос есть, а нормальный ответ, который удовлетворял бы и самый многочисленный народ, и самый малочисленный, дать так и не могли.

Независимо от численности, каждый из народов является историческим и культурным феноменом, носителем традиций. Нация есть опыт социального, политического, культурного бытия граждан, народа. Следовательно, в современных условиях, если мы говорим о российской нации, она, прежде всего, является гражданской нацией. Как было написано в статье Владимира Владимировича Путина, на что мало кто почему-то обратил внимание, хотя это базовый пункт его статьи, современная национальная политика должна строиться именно на принципах гражданского патриотизма – не этнического и даже не многонационального, а именно гражданского, так как гражданская нация является высшим уровнем формирования социально-политической общности. При этом культурную базу для такой нации, в основном, создают этнические нации – исторически, это русский народ, это татарский народ, это народы Кавказа и так далее. Гражданская нация предполагает общую территорию, общую государственность, общую гражданственность, общую культуру и государственный язык, общие символы и общие смыслы социального, политического и культурного бытия.

То есть нация – это объемное понятие. Конечно, можно определить отдельное понятие для конкретизации того, о чем я говорю, но в данном случае российская нация – это комплексное понимание истории нашей страны и нашей родины, а не просто термин. Я с самого начала был удивлен предложению моего друга и учителя Вячеслава Александровича Михайлова, предложившего создать закон о российской нации. Никто в мире не создает законов о любви, о счастье, об истине, а ведь нация сочетает все эти понятия, выстраивая при этом социально-культурное бытие людей и социумов. Думаю, это не нужно – нам нужно развиваться, укреплять гражданскую и культурную идентичность, обретать свои идеалы и общие смыслы в совместной деятельности, быть очень бережными по отношению друг к другу, к своим соотечественникам, не оскорблять и не унижать никого, а укреплять общность. Процесс образования нации исторически продолжается.

Один интересный человек в XX веке написал: нация – это комплиментарная общность. То есть, когда вы разговариваете с другим человеком на одном языке, вы делаете друг другу комплименты. Когда вы оба соблюдаете одни и те же обряды и традиции, вы делаете друг другу комплименты. Когда вы восхищаетесь общими героями, вы делаете друг другу комплименты. Поэтому всем россиянам, независимо от национальности и численности, надо научиться делать друг другу комплименты. Тогда и другие будут делать комплименты в адрес российской нации как по отношению к представителям одной гражданской нации – граждан России.

– Нация – это еще и общая история. Президент России Владимир Путин осудил фальсификацию истории, отметив негативное влияние подобных попыток на молодежь. Учитывая ваш громадный управленческий опыт, какие методы необходимо использовать, чтобы способствовать адекватному восприятию исторических событий, в частности, такой важной и памятной для нас даты, как 9-е мая?

– У историков говорят, что больше всех врет очевидец. Я был непосредственным участником событий начала 90-х в Москве, выстрелов по зданию парламента, различных переворотов, которые у нас были, и когда я смотрю, как это описывается в разных книгах, учебниках, то вижу, что каждый пишет по-своему. С какого среза он это увидел, в какой роли сам там был? Даже если человек играл в том или ином событии худшую роль, он никогда не напишет в своих воспоминаниях, что был худшим, он напишет, что был центром движения к прогрессу и так далее. Сохранение исторического прошлого в неискаженном виде – это очень тяжелая задача, и я считаю, что представителям одной нации надо попросту договариваться друг с другом. Не нужно бесконечных взаимных свержений и обвинений. Другой истории у нас не будет, она такая какая есть. Должна быть коллективная ответственность, без которой нации не бывает, а если есть она, то появятся и общие смыслы, и мы научимся нормально относиться к своей истории.

Мы каждый раз издеваемся над своей историей, мстим истории. Это глупо. В истории России почти не осталось государственных деятелей, которые не были бы кем-то унижены или оскорблены. Так нельзя относиться к прошлому. В Дагестане мы стараемся не свергать деятелей прошлого. Безусловно, это все сложные вещи, но надо быть мудрее и терпимее, в том числе, в отношении к истории. Подумайте только: 177 лет прошло после одной из главных битв Кавказской войны – на горе Ахульго, 155 лет – после окончания Кавказской войны. Если тогда мы жили в разных государствах, то теперь живем уже 200 лет вместе. Мы простили все татаро-монголам, мы простили и шаху иранскому и султану османскому, всем простили – но мы не простили друг друга, и до сих пор изощряемся, свергаем друг друга: какую роль играл Ермолов, какую роль играл Имам Шамиль, какую роль играли Воронцов, Барятинский. Каждый играл свою историческую роль. Разве можно клеймить русского солдата, посланного на Кавказ царем, воевавшего и погибшего на этих каменных склонах? Он воевал за свою правду. Разве можно обвинять горцев, которые защищали свои скалистые вершины? У них была своя правда. Поскольку мы живем вместе уже 200 лет, у нас должна быть общая правда, которая с почитанием относилась бы к тем, кто погиб тогда с обеих сторон. Как мы можем говорить, что мы цивилизованный или культурный народ, если за 155 лет мы ни одного мемориала не поставили, посвященного жертвам Кавказской войны? Одни хвалятся, что мусульмане, вторые – что христиане, но этого никто не сделал. А память – это, прежде всего, культура.

У себя в горах, посоветовавшись с авторитетными людьми, духовными лидерами, общественными деятелями, мы построили «Мемориал общей памяти и общей судьбы» – лучше и назвать трудно. В то же время нашлись и в Дагестане, и в Москве люди, которые выставляли меня чуть ли не врагом народа. Когда я пришел к Владимиру Владимировичу Путину и стал доказывать ему необходимость такой работы, президент меня остановил, спросив: «Рамазан Гаджимурадович, почему вы меня так убеждаете?». Я говорю: «Владимир Владимирович, очень много людей не хотят эти вещи понимать, не хотят идти на примирение». Он отвечает: «Не надо меня убеждать. Вы сделали то, что надо было сделать давным-давно». Надо открывать мемориалы и вести дальше процесс примирения, чтобы это стало частью нашей культуры. Иначе как у нас все время получается: происходит очередная «революция», очередной «переворот» в Москве или на местах, а параллельно начинают в головах новую Кавказскую войну. Именно это было в 90-е годы. От всего этого надо уходить. Нельзя мстить истории. Культурный человек тем и отличается от невежественного, что нравственно относится к своему прошлому и прошлому других народов. Я закончил исторический факультет и всегда удивлялся, почему именно из великих завоевателей делали самых больших героев? Чем больше человек захватил, тем он больше герой: Чингисхан – герой, Тамерлан – герой, Надир-шах – герой, Наполеон – герой… Это что за логика? Нам надо от истории войн перейти к истории культуры, истории примирения, порядочности, взаимоуважения. Мы до сих пор больше обучаем наших детей истории войн, чем истории мира и уже стоим едва ли не на грани Третьей Мировой войны.

– Каково ваше отношение к общественной инициативе «Бессмертный полк»? Как она перекликается с вашей личной семейной историей?

– Идея «Бессмертного полка» зародилась в первые же дни после Победы в Великой Отечественной войне. В разных вариантах она существовала в Советском Союзе, начиная с «Юных следопытов» и заканчивая детскими «Зарницами». Все это было, ведь главным законом развития человечества, страны, нации является закон преемственности. Народ существует, если нынешнее поколение способно передать наследие своих предков тем, кто идет после них. Наше поколение эту задачу выполняет очень плохо. Я сам неоднократно над этим задумывался. Когда я в 1995 году поехал в Севастополь на 50-летие Победы в Великой Отечественной войне, на встречу с однополчанами своего отца (мой отец был на тех сопках, защищал Севастополь, был дважды ранен и комиссован), то вышел на сцену и сказал ветеранам: «Я вам скажу то, что сын не имеет права говорить. Я рад, что сегодня нет в живых моего отца». Отец умер в 1991 году, и если бы он был жив, я бы не смог как государственный деятель объяснить ему, почему земля, за которую он проливал кровь, стала заграницей. Когда я стал ректором университета, то 9 мая «оживил» мою старую идею о том, что надо выйти с портретами наших отцов и дедов. Мы вышли со студентами, моими детьми и племянниками все вместе – как наследники Великой Победы. Стало ясно, что с каждым годом носителей идей Великой Победы и памяти о ней должно быть не меньше, а больше. Через год мы провели такой же парад в Химках. В следующем году я уже должен был в хорошем смысле слова идти с этим походом «на Москву», были договоренности с Юрием Михайловичем Лужковым, но, так как я стал депутатом, акции прекратились, зато зародилось движение «Бессмертный полк», в котором слились десятки и сотни акций, подобных нашим. Так что это общенародная воля. Конечно, самое главное, что ее поддержал Президент России, не остался в стороне, взял портрет своего отца и пошел вместе с другими.

Вот что такое нация: когда, начиная от маленького ребенка и заканчивая главой государства, идея охватывает всех вместе как членов нации. Поэтому мы проводим в государстве большую работу по патриотическому воспитанию, по укреплению единства российской нации. Это священная история, история победителей. Нам и сегодня, как учит президент, нужно быть победителями, не жаловаться что «чего-то не хватает, кто-то не так что-то делает». Мой принцип в Дагестане – обязательно что-нибудь делай каждый день, и старайся делать это лучше всех. Поэтому Дагестан постепенно возрождается: он был чуть ли не на последних местах среди регионов России по множеству показателей, а по итогам 2016 года вышел на первое место по индексу промышленного развития, не допустил спада сельскохозяйственного производства, собрал на 5 млрд рублей больше налогов, чем в 2015 году, сэкономил на чиновниках еще 5 млрд рублей. Надо работать ежедневно, надо вернуть свой народ к производительному труду. Кроме президента, наверное, большинство из нас работает очень вяло и медленно, проекты согласовываются по 5 лет, за этот период идеи и технологии устаревают. Нам надо быстрее запрягать и быстрее ездить. У нас в горах говорят: «Пока тот, который сидит, встанет, тот, который встал, гору перейдет». Нам надо осознать необходимость более качественной, более эффективной работы и на себя, и на страну.